Какие обеспечительные меры из поименованных в соответствующей главе Гражданского кодекса РФ при более глубоком рассмотрении перестают соответствовать функциональным задачам и критериям обеспечений? В чем сущностное различие между личными и вещными обеспечениями и как оно проявляет себя на практике? Какова система личных обеспечений и так ли она безупречна и понятна, как кажется на первый взгляд? С какими трудностями сталкиваются правоприменители при рассмотрении вопросов, связанных с использованием механизмов независимой гарантии и поручительства?
О глубоких теоретических и актуальных вопросах практического свойства, связанных с личными обеспечениями исполнения обязательств, беседуют Артем Георгиевич Карапетов и Роман Сергеевич Бевзенко.
Актуальные проблемы применения личных способов обеспечения исполнения гражданско-правовых обязательств. Введение
Система обеспечительных конструкций в гражданском законодательстве РФ
Однако при детальном рассмотрении данного вопроса возникают сомнения в практической состоятельности и обоснованности данной классификации.
Артем Георгиевич Карапетов и Роман Сергеевич Бевзенко рассказывают о том, какие обеспечения, на их взгляд, в своем сущностном значении не обладают обеспечительными функциями, а также о том, в чем практический смысл вышеуказанного разделения обеспечительных мер.
Регулирование институтов независимой гарантии и поручительства
Артем Георгиевич Карапетов и Роман Сергеевич Бевзенко сходятся во мнении о том, что принципиальная разница между двумя личными обеспечениями, поручительством и независимой гарантией, заключается в акцессорном характере первого обеспечения и независимости второго.
При скрупулезном анализе данных обеспечительных инструментов остро встает вопрос о том, достаточно ли между ними различий для того, чтобы подвергать их жесткому разделению на две самостоятельные правовые конструкции.
Участники дискуссии сравнивают российское регулирование с Модельными правилами европейского частного права и приходят к выводу о том, что российская система личных обеспечений представляется негибкой и допускает некую серую зону в регулировании.
Кроме того, ставится вопрос о том, возможно ли изменение двусторонней модели поручительства на одностороннюю, и, соответственно, трансформация независимой гарантии в договорную конструкцию.
Критерий добросовестности в контексте применения независимой гарантии
В ходе обсуждения института независимой гарантии формулируется актуальный вопрос о необходимости внедрения критерия добросовестности в систему отношений гаранта, принципала и бенефициара. Данный вопрос имеет серьезные практические последствия и обладает высоким градусом дискуссионности.
Артем Георгиевич Карапетов и Роман Сергеевич Бевзенко рассказывают о том, как в судебной практике, несмотря на независимый характер гарантии, возникает некая взаимосвязь между выплатой со стороны гаранта и наличием либо отсутствием обеспеченного обязательства, и о том, какие механизмы могут быть использованы для пресечения злоупотреблений со стороны гарантов.
Пять вопросов о независимой гарантии
Является ли просьба принципала о выдаче гарантии квалифицирующим признаком независимой гарантии? Можно ли в противном случае оспорить выдачу данного обеспечения? В чем польза и подлинный интерес в обеспечении исполнения обязательства гарантией? Допустима ли выдача публичной гарантии и не войдет ли такой обеспечительный механизм в противоречие с требованиями Гражданского кодекса РФ? Каково соотношение между отечественным институтом независимой гарантии и международной гарантией по первому требованию?
На сложные теоретические и политико-правовые вопросы, связанные с регулированием и практикой применения независимой гарантии, отвечают Артем Георгиевич Карапетов и Роман Сергеевич Бевзенко.